Навестите ветерана… Он ждёт вас всегда

Несмотря на небольшое похолодание, мы все чувствуем, что уже наступила весна. Позади уже главный праздник марта, женщин порадовали цветами, конфетами, тортами. Уже слышно пение птиц и солнце, кажется, появляется все чаще и чаще. Быстро пролетит апрель, а за ним наступит май, в котором отмечают один из самых болезненных праздников для нашей страны – День Победы. Тогда мы снова вспомним о ветеранах, пойдем поздравлять их, благодарить за нашу мирную жизнь, восхвалять их героизм. А что сейчас? А сейчас они нам не нужны. Нам не приходит в голову навещать ветеранов в непраздничные дни, а, например, 26 марта или 17 октября. Напрасно вспоминаете, это не знаменательные даты. Это обычные рядовые дни, в которые ветераны сидят дома одни. Многие из них не могут самостоятельно передвигаться. Им не нужно от вас чего-то выдающегося, просто выслушать их и скушать конфетку-две, они почему-то всегда стремятся поделиться сладостями. Думаю, хотят дать нам то, чего не всегда хватало им самим.

– Выхлопотать бы коляску мне, больше-то ничего не нужно. Я ведь не хожу совсем. Дочка с мужем на работу уйдут, кушать мне оставят, а я разогреть не могу, приходится холодное кушать. А коляска была бы, я сама смогу что-то делать, да и к окошку подъезжать, смотреть, что на улице происходит. Хоть бы старенькую какую, мне самой-то не по силам купить, – делится своим самым заветным желанием ветеран войны Таисья Дмитриевна Гневашова.

Обычная комнатка, не маленькая и не большая. Кровать, стул, телевизор. У кровати столик с самым необходимым – вода, таблетки. Здесь же дети Таисьи Дмитриевны оставляют ей завтраки. Я немного теряюсь, не знаю с чего начать – непривычно расспрашивать о том, что люди, по моему опыту, не хотят вспоминать.

– Не стесняйся, спрашивай все, не бойся, – подбадривает меня Таисья Дмитриевна. – На все отвечу.

– Расскажите о себе, о своей жизни.

– Жила я в городе Нязепетровс Челябинской области, работала в литейном цехе. Я сирота, жила у знакомых, а у них детей много было, еды почти не оставалось. На работе-то меня покормят, а домой приду – уже ничего и нет. Картошка только была, ее и ели. Со мной девушка тогда работала, у которой мать в бюро была, ну, справки делала. Она и оформила мне бумагу, будто я с 1924 года, я сама с 1925. Так я пошла на фронт добровольцем. Бригада формировалась под Москвой в Раменском. Меня определили в первую стрелковую роту.

– В вашей бригаде командирами тоже были женщины?

– Мы когда поступили, все командиры мужчины были. А потом, когда немцев от Москвы отогнали, прошли за ними до Ржева, здесь у нас всех командиров на женщин и заменили, мужчины только в штабе остались. С мужиками легче, мужик есть мужик: дисциплину держит. А женщины…отмахнутся и ладно! Много женщин на войне было. Бригада (от 1000 до 4000 человек) целая.

– Чем вы занимались на войне?

– Обучали нас и из пистолета, и из пулемета, и из танка стрелять – все могу сделать! А лес как рубила, щепки летели! На войне мы людей раненых подбирали. Молодые… вспоминать сейчас не могу, плачу. Многих поубивало, ранило. Я сама контужена и ранена. Мы прошли от Москвы через Ржев, Смоленск до Будапешта, там меня ранило, и поехала я скитаться по Родине. Ни роду, ни племени у меня, возвращаться некуда. Так и приехала сюда, завербовалась в лесной отдел. Спасибо, одели и обули нас, а то морозы 40 градусов. Жили мы на Кислянке, а там ни садика, ничего нет. У меня мальчик маленький был. Однажды приехал директор рудника, увидел, как мальчишки бегают, в каких условиях. Немедленно переселили нас, правда, на кухню только. Неудобно, конечно, было, соседям мешали, но что делать. Устроили меня на Первую Капитальную, сначала в забое работала, а потом угорела. Со мной девушка была, она до смерти угорела, а я жива осталась. Тогда все друг друга жалели, и мне подсказали люди, что есть барак, а там в комнатах дрова держат. Ох, как я разозлилась! Мы живем на кухне, людям мешаем, а они комнату дровами занимают! Пошла к начальнику, рассказала ему. Он мне не поверил, вместе пошли проверять. Он еще больше меня разозлился, начал оттуда дрова вытаскивать. Потерпи, говорит, сутки, потом переедешь. 5,5 лет я на шахте отработала, после угара поехала на целину, мозги-то не работали. Там 3 года пробыла, потом снова сюда вернулась, устроилась в коммунальный отдел. Сначала полы мыла, потом кочегаром была. В Свердловске потом работала маляром, позднее на Известковом.

Жизнь у меня не очень хорошая, никому такой не желаю. Досталось мне. Но сейчас не жалуюсь, пенсией не обделили, дочка выхлопотала, постаралась. Раньше я, как все, на сборы ездила, в кружок петь ходила, сейчас уже вот никуда не хожу, не могу. 12 наград у меня, медаль за отвагу только на целине сгорела. В этом году, может, еще что-нибудь дадут, а, может, и поддадут, – смеется Таисья Дмитриевна.

Разговаривая с Таисьей Дмитриевной, хочется и не хочется плакать одновременно – головой понимаешь, насколько тяжелой была ее жизнь, но она с такой легкостью о ней рассказывает, с постоянной улыбкой, подшучивая над собой. Бывают теплые люди, которых не хочется жалеть, а которым хочется сочувствовать, находиться рядом, сопереживать им. Таисья Дмитриевна одна из таких женщин.

– Редко кто заходит, конечно. Из школы №30 ребята вот каждый год приходят, поздравляют. Они мне открытку, я им конфетки. Хорошо ко мне всегда относились и относятся. Я всем говорила и говорю – главное, берегите родителей! Очень плохо тем, у кого мамы нет, очень плохо.

Провожала меня Таисья Дмитриевна только до дверей своей комнаты, да и то лишь улыбкой и добрыми глазами. На прощанье она не забыла снабдить меня порцией любимых конфет, ради которых, уверяю вас, стоит чаще заглядывать к ветеранам.